Нужны ли сейчас народные герои
Виталий Сундаков – фигура №1 в мире настоящих приключений. Первый российский профессиональный путешественник-исследователь, основатель первой советской и российской школ выживания.
О подвиге и проявлении героизма в нашей обычной повседневности с Виталием беседовала Лана Горбунова, фотограф Андрей Давыдовский. Интервью опубликовано в журнале «Радиус города» №12(42), декабрь 2008.
— Нужны ли сейчас герои?
— Герои нужны во все времена, иначе мы не сможем построить собственную шкалу морально-нравственных ценностей, не сможем говорить о чести и достоинстве, не сможем восхищаться уникальными навыками и знаниями, к которым стоит стремиться. Мы не хотим быть ни на кого похожими, таким образом у нас нет крок. Кроки — любой турист знает — это приблизительные зарисовки направления, куда нужно двигаться.
Отсутствие героев порождает субкультуру шоу-бизнеса, суперзвезд и гламура. Получается, что это единственные «герои», на которых смотрят дети, чада, отроки. И когда все возмущаются и говорят: «Ну что вы играете какую-то ерунду, что вы поклоняетесь тем-то», — а предложите других героев. Где уж там… Я не говорю о гениальных полководцах или борцах за справедливость, ну взять хотя бы тех же самых геологов, капитанов судов дальнего плавания, летчиков-испытателей, на которых хотелось бы быть похожими.
— Чтобы быть успешным предпринимателем сегодня, требуются не меньшие знания, чем полководцу в прошлые века…
— Совершенно верно. Но я сейчас говорю не о взрослых людях. Они не берут примеры, а схватывают концепции, алгоритмы, как построить бизнес, а не как стать героем. Героями никто не стремится быть, на них только хотят равняться, никто не хочет ложиться на дзот, никто не хочет есть дохлых крыс, когда нечего есть, преодолевая огромные водные пространства.
— И только для этого стоит быть героем?
— Вы спросили, нужны ли герои, а теперь спрашиваете, нужно ли быть героем. Это другой вопрос, отвечаем на него. Нет, не обязательно быть героем. Нужно стремиться делать очень важные вещи, большие вещи, так как жалко растрачивать собственную жизнь на мелочи. Большие цели привлекательны еще тем, что, метя в них, труднее промахнуться. А их достижение требует одинаковых усилий и времени, а порой даже и материальных затрат.
Кто у нас сегодня герой? Не бабушка, которой нечем заплатить за свет, и она перебивается кое-как и еще откладывает средства не только на собственные похороны, но и для поддержания внука. Ее никто героем не объявлял. Правильно или нет, это другой вопрос. Кто у нас герой: тот, кто сегодня с утра до ночи вкалывает в шахте за 15 копеек, рискуя быть заваленным? Конечно, он не герой. Может быть, у нас герои — граждане, летающие на самолетах, которые давно миновали критическую черту, связанную с их техническим обслуживанием? У нас вся страна героическая, большая часть. Если встать спиной к Москве, то перед нами будет страна героев. А если спросить любого на Арбате или в ночном клубе, кто такой герой, то он будет называть имена шоу-исполнителей, гламурных персонажей и т.д.
Я сейчас говорю о том, что у нас не сформирован культурный образец героизма, который может идти и от государства. Традиция забыта и разрушена. В прежние времена сильным человеком считался тот, кто помогает слабым, заступается за них.
Богатым считался не тот, у кого много денег, а тот, кто помогает другим, часть от себя дает другим, следовательно, он богатый человек, потому что может поделиться благами и делает это. Богатый — то есть «богом датый». Следовательно, твой героизм, твое богатство, твое благополучие, твоя никчемность или слава определяются только социумом, в котором ты существуешь. Субъективным понятие героизма быть не может.
— Каким должен быть «стартовый капитал» для героя?
— «Стартовый капитал» героя — нежелание и невозможность чуть ли не на физическом уровне смириться с системой обстоятельств, которая его окружает. Что такое подвиг? Это значит «подвинуться»: человек еще подвинулся, еще подвинулся — это и есть, собственно говоря, подвиги. Есть такая проблема в мире, так называемые «дети богов» — отпрыски богатых, знаменитых людей и чада людей власть «придержащих». Я все время говорю, что, конечно, эти дети ущербны, потому что у них значительно понижена мотивация к самостоятельным достижениям. Как же так, у них и деньги родителей, и власть или слава, им легче осуществить любые свои желания, цели, мечты. А вот и нет — значительно труднее, потому что у них нет мотивации.
Если человек думает, что с наличием материальных благ он приобретет все остальное — это большая ошибка, одно никак не связано с другим, но понимание этого придет позже.
Тем не менее, у человека появляется хоть какая-то мотивация: посмотреть мир, заслужить уважение одноклассников или товарищей, подружек из тусовки. И он стремится достичь этого любой ценой, начиная, как правило, с внешнего оформления: во что мне нарядиться, как украсить собственное тело, как позиционироваться, на каком сленге говорить. Потом он вдруг начинает понимать, что смена декораций столь часта, что он не в состоянии за ней поспеть, и надо опираться на что-то внутри себя, как даосы говорят: «Пустое и твердое существо», — на что ни нажмешь, все пусто.
— Около 20 лет назад вы разработали спецкурс для школьников: основы безопасности жизнедеятельности (ОБЖ), теперь те, кто были 20 лет назад школьниками, сдают у вас контрольную для Рембо — что это такое? Почему сейчас молодым 20, 30, 40-летним мужчинам нужен такой «экзамен»?
— Им даже нужен не сам экзамен, они хотят сначала научиться, попробовать понять завышена или занижена у них самооценка. Никто не спрашивает, какой ты, о чем ты мечтаешь, какие у тебя качества, с чем ты никогда не готов мириться, к чему ты стремишься? Если человек начинает себе отвечать на эти вопросы, он вдруг понимает, для того чтобы быть человеком реальным, а не придуманным, нужны определенные навыки и знания.
Что такого человек может делать? Если мы начинаем описывать те качества, которыми он отличается от животного, мы вдруг обнаруживаем, что они лежат в области негативного. Он может убивать себе подобных без причины — угрозы его жизни или жизни его родных и близких, он может даже пожирать себе подобных; беспричинно, как правило, в 90 процентах, обманывать, вводить в заблуждение всех окружающих.
Выясняется при ближайшем рассмотрении, даже поверхностном, что он не умеет элементарных вещей, причем жизненно необходимых: ни ориентироваться, ни добывать воду или еду, ни строить временное жилище, ни оказывать себе доврачебную помощь, ни противостоять агрессии внешнего мира в любом ее проявлении. Самое большее, чему мы научились, — это ходить и бегать, еще держать предметы в руках и подносить их ко рту.
Удерживать мысль дольше минуты мы тоже не в состоянии, не можем слышать мысли или угадывать чувства другого человека, сидящего рядом. Мы не в силах помочь самим себе, а уж тем более другим людям. Другое дело, когда ты принимаешь на себя ответственность за близкого человека в качестве мужа или жены, потом отца или матери. Тем более если ты глава фирмы, если вводишь новый продукт или услугу на рынок; если уже начинаешь влиять на экономическое, политическое или культурное пространство своей страны.
— То есть совершить подвиг…
— Подвиг — это противоестественное состояние: противоестественно ложиться на дзот,
противоестественно жертвовать жизнью, временем, здоровьем, деньгами для блага других людей. Все, что противоестественно, для социума является подвигом. Все, что противоестественно, но позитивно. Собственно говоря, мы с вами и вывели некоторую формулу подвига.
Все смешалось в доме Облонских. Мы зачастую называем героями так называемых «звезд». Какой же это тяжелый лошадиный труд — быть «звездой» — это же тяжело, наверно, через день танцевать или петь по полчаса или по часу. И получать всего-то по 100 тыс. долларов. И автографы раздавать, и в казино играть, и шиковать, и гламурить. Вот на кого мы хотим быть похожими, вот он герой, чуть ли не национальный, потому что его все время показывают по всем каналам, его лицо во всех журналах и газетах. Нам рассказывают, что он любит кушать, на каком унитазе сидит, что любит пить и во что одеваться.
Мне стыдно и за тех, кто пишет, и за тех, кто читает все это. Народу говорят — так надо. И народ привык… ему надо… он другого не видит. Вот что грустно.
— Как часто, например, по отношению ко временам 20 – 30-летней давности люди в возрасте 30 — 40 лет задают себе вопросы: «Кто я? Что я? Зачем я здесь?»
— Значительно чаще, чем сейчас. Чем дальше к началу, тем чаще себе этот вопрос задавали, потому что
сегодня обывателю говорят, кем он должен стать и как это классно. Нам вещают об этом с утра до вечера сто каналов, тысячи СМИ. А раньше человек должен был читать книжки, думать и выбирать себе героя, на кого он хотел бы быть похожим.
Я, например, читал Фенимора Купера, Джека Лондона, Жюля Верна, Дюма. Я спасал прекрасных дам, продирался через джунгли, через ледяные торосы…
— Ваши ученики занимаются глубоким погружением в себя. Вы помогаете им найти собственное «я». Есть ли у вас какая-то внутренняя статистика и критерии успешности?
— Хороший вопрос, на который я последнее время не искал ответа. Тенденции очень интересные. Людей состоявшихся привлекают тренинги, которые можно называть духовными конструкциями современности, искусством стать и быть человеком, инструкциями по эксплуатации своей судьбы. Это люди, которые так организовали собственное дело, что у них появилось свободное время. На самом деле кто-то из великих бизнесменов и практиков-теоретиков сказал, что оценить благосостояние человека можно по наличию свободного времени — чем его больше, тем больше у него состояние. И стремление к стяжанию эквивалента материальной энергии (то есть денег) у любого предпринимателя изначально связано было с целью приобрести дополнительные степени свободы: куда захочу — поеду, что захочу — куплю, где хочу — там буду жить. Редкому числу таких людей удается подобным образом организовать свою жизнь.
— Так вот эти люди получили свободное время, и они идут узнавать…
— Началось это в советские времена, я такой пример приведу: ко мне приходит конкретно в малиновом пиджаке человек, конкретно с золотыми перстнями и цепями и говорит: «Короче, чувак, вот мне тут подогнали такую инфу дружбаны, что к тебе надо. Я уже тут с попиками разными…», — я не буду пов-торять его сленг — «Я уже там с разными людьми по этому поводу общался. И вот меня многие к тебе отправили». «А в чем дело-то?» — недоумеваю я. «Вот, понимаешь, бог есть или нету? Короче, ты подожди только сейчас что-то гнать. Вот у меня история, у меня сейчас бабло, 10 тон (10 тыс. долларов). И если ты мне сейчас докажешь, они твои конкретно. Только мне не надо книжки читать, пальцем показывать… как-то конкретно, чтобы я понял, есть он или нет». Я удивляюсь: «А зачем тебе это нужно?» Он говорит: «Во, чувак, а прикинь, а вдруг он есть… и что надо что-то тогда по-другому».
Эта, на первый взгляд, примитивная история кажется смешной. Но на самом деле
побольше бы таких «идиотов». Это человек, который конкретно принес деньги, конкретно заинтересовавшись ответом на этот вопрос. Другие могут пространно рассуждать о высоких материях, но так и не сделают шага к познанию, есть ли нечто вообще.
— Возвращаясь к вопросу о героях, какой герой сейчас, на ваш взгляд, нужен? Какого героя ждет общество?
— Общество «схавает» то, что ему предложат в качестве героя. Как это озвучат СМИ.
— Масс-медиа — главные виновники того, что происходит?
— Ну я бы не сказал, что главные. Журналисты — сами жертвы, барахтающиеся в информационном потоке. Они, безусловно, виноваты. И родители их виноваты, потому что не те книжки предлагали им почитать…
— …книжек ведь не было…
— Да нет, книжки были всегда. На самом деле было бы желание, а нужные книги всегда найдутся. Я мог бы попытаться ответить на вопрос, какие герои нужны. Но каких героев ждет общество… общество ждет не героев, оно ждет зрелищ.
— Правильное воспитание — это значит научить ребенка правильно есть ножом и вилкой или подготовить его к адекватному поведению в любой ситуации?
— У меня есть хорошая формула, я все время вывожу формулы для внутреннего пользования. Одна из них — самая, на мой взгляд, удачная — звучит так: обычно бывает по-всякому. Есть такая традиция на Руси: каждый отец обязан воспитать сына-воина, не солдата, а именно воина. В старину был такой экзамен на взрослость: в 12 лет мальчика отводили весной в лес, и до следующей весны он должен был там организоваться, то есть жилище себе построить, силки поставить, на охоту ходить. Княжьи дети в первую очередь это делали.
Этимология слова «воспитание» — это питание, кормежка. Это не образование. Образование человека не может быть одноразовым действием. Иногда вопреки родителям человек становится человеком или вопреки родителям становится подонком.
Навязчивое воспитание как раз приводит к отрицательному эффекту. Главное, не перебарщивать — это когда процесс становится процессом с явным вниманием. Можно воспитывать, не обращая внимание на ребенка, это тоже воспитание. Бесхарактерность — это один из самых ярких характеров. Отсутствие воспитания — это тоже способ воспитания. Это тоже система воспитания. Другое дело, к чему она приведет. Есть разные педагогические системы. Ну, около 28 явных, это уже как педагог я рассказываю. Есть такие сложные модели, как у японцев: до 5 лет ребенок — бог, ему разрешается все: встать сюда, взять отсюда, разбить, пнуть, сесть кому угодно на шею, пописать в угол — все можно — он бог. С 5 до 10 лет он раб. Ему ничего нельзя. Его содержат в страшной строгости. А после 10 — он друг. Обсуждать, хороша или плоха такая система воспитания, мы не можем, потому что это не наша традиция.
— А вашим ученикам ведь не героизм нужен, а прежде всего осознание себя?
— По-разному, одним нужен героизм, другим — осознание себя, третьим — инструкция по эксплуатации судьбы. Это как раз психология, философия, эзотерика, традиции. Эта некая систематизация, инвентаризация собственной жизни, возможность ее структурировать. Любой человек нуждается в таком тестировании на предмет завышенной самооценки или заниженной, на предмет пересмотра виртуальных взаимоотношений с миром.
— Искренность — это качество героя?
— Это качество, норма. Например, у нас отдать жизнь за родных и близких — это же норма, даже у зверей норма. Вы представляете, мы в ранг героизма начали возводить пол. Я скоро на визитных карточках буду писать «мужчина». Причем у нас уже чуть ли не героизм — быть на телевидении и при этом оставаться как бы в своем поле. Вот даже поговорка: если тебя ударили по правой щеке — подставь левую. Знаете, как в исконном ведическом тексте это написано? Если тебя ударили по правой щеке — подставь левую за то, что ты позволил себя ударить. Потом это кастрировали, и поговорка приобрела иной смысл. Это норма — заступиться за себя, за родных, а не героизм. А мы уже так далеко ушли от нормы, что любое нормальное проявление человека — подвиг.
Источник
Кому и зачем нужны национальные герои
Одной из задач государства, стремящегося обеспечить свое существование на длительную перспективу, является воспитание у молодежи чувства гордости за свою родину. Для ее решения во всем мире широко используется апелляция к историческим персонажам, чья жизнь должна стать примером для подражания в глазах подрастающего поколения.
Как правило, государственная пропаганда для создания образов, по которым следует «строить жизнь», выбирает видных полководцев, одолевших внешних врагов, писателей и художников, учёных, политиков и религиозных деятелей, создавших актуальное на текущий момент учение. Для полноты картины в создаваемый пантеон могут быть добавлены спортсмены, бизнесмены или иные персонажи, оставившие заметный след в истории.
Однако, для полноценного воспитания молодежи примеров выдающихся личностей недостаточно – ведь встать в один ряд с великими соотечественниками удастся единицам, поскольку далеко не все наделены талантами… Кому-то надо и кирпичи на стройке таскать, и гайки крутить, и мусор за другими убирать, и, в конце концов, подниматься по приказу в безнадёжную атаку.
Любому государству необходима масса исполнителей, которые в меру сил и способностей будут хорошо делать то, что надо, а не то, что им хочется. Система объективно заинтересована в том, чтобы большинство молодых граждан не только становились «винтиками», но и делали это добровольно. А, в идеале, ещё и с радостью. Чтобы этого добиться, нужны и соответствующие примеры, доказывающие, что в «жизни каждого есть место подвигу». При этом, с точки зрения пропаганды, желательно, чтобы человек, выбранный на роль «героя из народа», уже не числился среди живых. Мёртвые хороши тем, что ничего не требуют за свой подвиг, не страдают «звёздной болезнью» и не порываются в порыве пьяной откровенности рассказать о том, «как оно все было на самом деле».
Примерно по такой модели в КНР был создан культ Лэй Фэна (1940-1962), уже более полувека являющегося образцом для подражания у китайской молодежи. За пределами Поднебесной это имя знакомо только специалистам, однако в Китае он уверенно входит в десятку наиболее известных соотечественников, наряду с Конфуцием, Сунь Ятсеном, Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином. Удивляться тут нечему, поскольку образ «безымянного героя» Лэй Фэна предназначен в основном для внутреннего потребления. В свое время в Советском Союзе был целый ряд подобных персонажей – от Павлика Морозова до Алексея Стаханова.
С точки зрения привычных представлений о героизме, ничего особо выдающегося Лэй Фэн не совершил: в силу юного возраста он не успел поучаствовать ни в боях с японцами, ни в гражданской войне с гоминьдановцами, ни в сражениях с американцами в Корее. Выходец из бедной крестьянской семьи, он рано лишился родителей. Был подобран бойцами Народно-освободительной армии, спасшими его от голодной смерти. Окончил начальную школу, в шестнадцать лет стал комсомольцем, трудился на стройках. В 1960 году его призвали в армию, где он служил младшим командиром в автомобильном батальоне и вступил в партию. В августе 1962 года попал под машину, которой управлял молодой неопытный солдат, и скончался от полученной травмы головы. Вот, собственно, и вся биография.
Однако «фишка» Лэй Фэна, позволившая государственной пропаганде посмертно сделать из него героя, состояла не в том, что он делал, а как. Помимо добросовестного выполнения должностных обязанностей, он постоянно помогал сослуживцам: чинил закрепленные за другими грузовики, подменял товарищей в караулах и нарядах, делился с ними пайкой и деньгами, неряхам по ночам чистил обувь и стирал портянки, за неграмотных писал домой письма, читал бойцам вслух газеты. В увольнении Лэй Фэн мчался на ближайшую стройку, где без лишних слов хватал тачку или лопату, и начинал что-нибудь перетаскивать или копать. Если стройки поблизости не было, он находил другое полезное занятие: подметал улицы, чинил велосипеды, выталкивал из грязи застрявшие машины, сажал деревья, полол грядки, собирал урожай, разгружал вагоны и т.д.
После работы он мог забежать на какой-нибудь детский праздник и поучаствовать в воспитании школьников: водил с ними хороводы, пел песни, рассказывал о том, как им повезло родиться в коммунистической стране. О себе говорил просто: «Родители умерли, теперь моя семья – председатель Мао».
Когда люди просили Лэй Фэна назвать свое имя, чтобы написать командованию благодарственное письмо, он всегда представлялся кем-нибудь из солдат своей роты. Причем выбирал тех, кто не отличался большим трудолюбием, имел проблемы с дисциплиной. Когда такое послание приходило в часть, непричастного к трудовым подвигам бойца поощряли, после чего у него просыпалась сознательность, и он становился образцовым солдатом. А некоторые потом сами начинали искать, где и кому помочь.
Делал всё это Лэй Фэн абсолютно бескорыстно, поскольку искренне считал помощь другим своим долгом. В дневнике, который он вел, есть запись: «Пусть моя жизнь коротка, но я обязан всю её, без остатка, посвятить служению народу». Собственно, благодаря этому дневнику к Лэй Фэну и пришла посмертная слава. После его нелепой гибели политрук батальона обнаружил несколько тетрадок, которые покойный исписал подобными высказываниями и цитатами из трудов Мао Цзэдуна, разбавив их клятвами в верности воспитавшей его «матери-партии».
Когда об этом доложили председателю КНР, он призвал всех граждан «учиться у Лэй Фэна». С тех пор усилиями государства и созданного Общества по изучению духа Лэй Фэна в стране создавался культ «безымянного героя». О его жизни снято несколько фильмов, написаны десятки книг и статей; его изображение украшает значки и плакаты, «шляпа Лэй Фэна» (на самом деле, солдатская шапка-ушанка) стала популярным сувениром; в городе Фушунь, где он служил, его имя носят проспект, школа, стадион и даже банк; там же действует посвящённый ему музей.
Ежегодно 5 марта в стране отмечается День всенародной учебы у Лэй Фэна. При этом на разных этапах развития Китая делался акцент на тех качествах героя, которые больше всего отвечали требованиям текущего момента. Так, во времена «культурной революции» у него учились преданности партии и председателю Мао, в годы реформ – трудолюбию, самоотдаче и любви к родине. Сейчас основной упор делается на верности товарищам, искренности и бескорыстии. Как говорится, «каждому поколению – свой Лэй Фэн».
Можно сколько угодно иронизировать по поводу китайцев, придумавших себе такого героя. Действительно, фильм, где Лэй Фэн со счастливым лицом носится по стройкам с тачкой и по ночам в казарме вдохновенно конспектирует труды Мао, невозможно смотреть без смеха. Однако нельзя не признать, что свою роль в консолидации общества для решения общих задач образ «нержавеющего винтика партии» сыграл вполне успешно. В отличие от СССР, закат которого начался как раз с развенчания кумиров советской эпохи, Китай успешно и сравнительно безболезненно всего за полвека прошел путь от отсталой аграрной страны до одной из наиболее влиятельных держав мира. И, наверное, России тоже бы не плохо было бы обзавестись собственным Лэй Фэном. Или хотя бы не плевать в свое прошлое при любом намёке на смену предпочтений власти.
Источник
Виталий Сундаков: Нужны ли сейчас герои?
Герои нужны во все времена, иначе мы не сможем построить собственную шкалу морально-нравственных ценностей, не сможем говорить о чести и достоинстве, не сможем восхищаться уникальными навыками и знаниями, к которым стоит стремиться. Мы не хотим быть ни на кого похожими, таким образом у нас нет крок. Кроки — любой турист знает — это приблизительные зарисовки направления, куда нужно двигаться.
Отсутствие героев порождает субкультуру шоу-бизнеса, суперзвезд и гламура. Получается, что это единственные «герои», на которых смотрят дети, чада, отроки. И когда все возмущаются и говорят: «Ну что вы играете какую-то ерунду, что вы поклоняетесь тем-то», — а предложите других героев. Где уж там… Я не говорю о гениальных полководцах или борцах за справедливость, ну взять хотя бы тех же самых геологов, капитанов судов дальнего плавания, летчиков-испытателей, на которых хотелось бы быть похожими.
— Чтобы быть успешным предпринимателем сегодня, требуются не меньшие знания, чем полководцу в прошлые века…
Совершенно верно. Но я сейчас говорю не о взрослых людях. Они не берут примеры, а схватывают концепции, алгоритмы, как построить бизнес, а не как стать героем. Героями никто не стремится быть, на них только хотят равняться, никто не хочет ложиться на дзот, никто не хочет есть дохлых крыс, когда нечего есть, преодолевая огромные водные пространства.
— И только для этого стоит быть героем?
Вы спросили, нужны ли герои, а теперь спрашиваете, нужно ли быть героем. Это другой вопрос, отвечаем на него. Нет, не обязательно быть героем. Нужно стремиться делать очень важные вещи, большие вещи, так как жалко растрачивать собственную жизнь на мелочи. Большие цели привлекательны еще тем, что, метя в них, труднее промахнуться. А их достижение требует одинаковых усилий и времени, а порой даже и материальных затрат.
Кто у нас сегодня герой? Не бабушка, которой нечем заплатить за свет, и она перебивается кое-как и еще откладывает средства не только на собственные похороны, но и для поддержания внука. Ее никто героем не объявлял. Правильно или нет, это другой вопрос.
Кто у нас герой: тот, кто сегодня с утра до ночи вкалывает в шахте за 15 копеек, рискуя быть заваленным? Конечно, он не герой. Может быть, у нас герои — граждане, летающие на самолетах, которые давно миновали критическую черту, связанную с их техническим обслуживанием? У нас вся страна героическая, большая часть. Если встать спиной к Москве, то перед нами будет страна героев. А если спросить любого на Арбате или в ночном клубе, кто такой герой, то он будет называть имена шоу-исполнителей, гламурных персонажей и т.д.
Виталий Сундаков (1957 г.р.) – первый русский профессиональный путешественник-исследователь, внесший профессию путешественника в кадастр мировых профессий. Основатель первой советской и российской школ выживания, президент Транснациональной ассоциации школ выживания «VITALIS». Президент Фонда русских экспедиций и путешествий. Эксперт по колыбельным цивилизациям и магическим культурам планеты.
Организовал и осуществил больше 40 научно-исследовательских экспедиций в самые труднодоступные места и регионы земли. Жил среди первобытных людей, прошел обряды посвящения многих религий мира.
Я сейчас говорю о том, что у нас не сформирован культурный образец героизма, который может идти и от государства. Традиция забыта и разрушена. В прежние времена сильным человеком считался тот, кто помогает слабым, заступается за них.
Богатым считался не тот, у кого много денег, а тот, кто помогает другим, часть от себя дает другим, следовательно, он богатый человек, потому что может поделиться благами и делает это. Богатый — то есть «богом датый». Следовательно, твой героизм, твое богатство, твое благополучие, твоя никчемность или слава определяются только социумом, в котором ты существуешь. Субъективным понятие героизма быть не может.
— Каким должен быть «стартовый капитал» для героя?
«Стартовый капитал» героя — нежелание и невозможность чуть ли не на физическом уровне смириться с системой обстоятельств, которая его окружает. Что такое подвиг? Это значит «подвинуться»: человек еще подвинулся, еще подвинулся — это и есть, собственно говоря, подвиги.
Есть такая проблема в мире, так называемые «дети богов» — отпрыски богатых, знаменитых людей и чада людей власть «придержащих». Я все время говорю, что, конечно, эти дети ущербны, потому что у них значительно понижена мотивация к самостоятельным достижениям. Как же так, у них и деньги родителей, и власть или слава, им легче осуществить любые свои желания, цели, мечты. А вот и нет — значительно труднее, потому что у них нет мотивации. Если человек думает, что с наличием материальных благ он приобретет все остальное — это большая ошибка, одно никак не связано с другим, но понимание этого придет позже.
Тем не менее, у человека появляется хоть какая-то мотивация: посмотреть мир, заслужить уважение одноклассников или товарищей, подружек из тусовки. И он стремится достичь этого любой ценой, начиная, как правило, с внешнего оформления: во что мне нарядиться, как украсить собственное тело, как позиционироваться, на каком сленге говорить… Потом он вдруг начинает понимать, что смена декораций столь часта, что он не в состоянии за ней поспеть, и надо опираться на что-то внутри себя, как даосы говорят: «Пустое и твёрдое существо», — на что ни нажмешь, все пусто.
— Около 20 лет назад вы разработали спецкурс для школьников: основы безопасности жизнедеятельности (ОБЖ), теперь те, кто были 20 лет назад школьниками, сдают у вас контрольную для Рембо — что это такое? Почему сейчас молодым 20, 30, 40-летним мужчинам нужен такой «экзамен»?
Им даже нужен не сам экзамен, они хотят сначала научиться, попробовать понять завышена или занижена у них самооценка. Никто не спрашивает, какой ты, о чем ты мечтаешь, какие у тебя качества, с чем ты никогда не готов мириться, к чему ты стремишься? Если человек начинает себе отвечать на эти вопросы, он вдруг понимает, для того чтобы быть человеком реальным, а не придуманным, нужны определенные навыки и знания.
Что такого человек может делать? Если мы начинаем описывать те качества, которыми он отличается от животного, мы вдруг обнаруживаем, что они лежат в области негативного. Он может убивать себе подобных без причины — угрозы его жизни или жизни его родных и близких, он может даже пожирать себе подобных; беспричинно, как правило, в 90%, обманывать, вводить в заблуждение всех окружающих.
Выясняется при ближайшем рассмотрении, даже поверхностном, что он не умеет элементарных вещей, причем жизненно необходимых: ни ориентироваться, ни добывать воду или еду, ни строить временное жилище, ни оказывать себе доврачебную помощь, ни противостоять агрессии внешнего мира в любом ее проявлении. Самое большее, чему мы научились, — это ходить и бегать, еще держать предметы в руках и подносить их ко рту. Удерживать мысль дольше минуты мы тоже не в состоянии, не можем слышать мысли или угадывать чувства другого человека, сидящего рядом. Мы не в силах помочь самим себе, а уж тем более другим людям.
Другое дело, когда ты принимаешь на себя ответственность за близкого человека в качестве мужа или жены, потом отца или матери… Тем более если ты глава фирмы, если вводишь новый продукт или услугу на рынок; если уже начинаешь влиять на экономическое, политическое или культурное пространство своей страны.
— То есть совершить подвиг…
Подвиг — это противоестественное состояние: противоестественно ложиться на дзот, противоестественно жертвовать жизнью, временем, здоровьем, деньгами для блага других людей. Все, что противоестественно, для социума является ПОДВИГОМ. Все, что противоестественно, но ПОЗИТИВНО. Собственно говоря, мы с вами и вывели некоторую формулу подвига.
Все смешалось в доме Облонских. Мы зачастую называем героями так называемых «звезд». Какой же это тяжелый лошадиный труд — быть «звездой» — это же тяжело, наверно, через день танцевать или петь по полчаса или по часу. И получать всего-то по 100 тыс. долларов. И автографы раздавать, и в казино играть, и шиковать, и гламурить.
Вот на кого мы хотим быть похожими, вот он герой, чуть ли не национальный, потому что его все время показывают по всем каналам, его лицо во всех журналах и газетах. Нам рассказывают, что он любит кушать, на каком унитазе сидит, что любит пить и во что одеваться. Мне стыдно и за тех, кто пишет, и за тех, кто читает все это. Народу говорят — так надо. И народ привык… ему надо… он другого не видит. Вот что грустно.
— Как часто, например, по отношению ко временам 20…30-летней давности люди в возрасте 30—40 лет задают себе вопросы: «Кто я? Что я? Зачем я здесь?»
Значительно чаще, чем сейчас. Чем дальше к началу, тем чаще себе этот вопрос задавали, потому что сегодня обывателю говорят, кем он должен стать и как это классно. Нам вещают об этом с утра до вечера сто каналов, тысячи СМИ. А раньше человек должен был читать книжки, думать и выбирать себе героя, на кого он хотел бы быть похожим. Я, например, читал Фенимора Купера, Джека Лондона, Жюля Верна, Дюма. Я спасал прекрасных дам, продирался через джунгли, через ледяные торосы…
— Ваши ученики занимаются глубоким погружением в себя. Вы помогаете им найти собственное «я». Есть ли у вас какая-то внутренняя статистика и критерии успешности?
Хороший вопрос, на который я последнее время не искал ответа. Тенденции очень интересные. Людей состоявшихся привлекают тренинги, которые можно называть духовными конструкциями современности, искусством стать и быть человеком, инструкциями по эксплуатации своей судьбы. Это люди, которые так организовали собственное дело, что у них появилось свободное время.
На самом деле кто-то из великих бизнесменов и практиков-теоретиков сказал, что оценить благосостояние человека можно по наличию свободного времени — чем его больше, тем больше у него состояние. И стремление к стяжанию эквивалента материальной энергии (то есть денег) у любого предпринимателя изначально связано было с целью приобрести дополнительные степени свободы: куда захочу — поеду, что захочу — куплю, где хочу — там буду жить. Редкому числу таких людей удается подобным образом организовать свою жизнь.
— Так вот эти люди получили свободное время, и они идут узнавать…
Началось это в советские времена, я такой пример приведу: ко мне приходит конкретно в малиновом пиджаке человек, конкретно с золотыми перстнями и цепями и говорит: «Короче, чувак, вот мне тут подогнали такую инфу дружбаны, что к тебе надо. Я уже тут с попиками разными…», — я не буду повторять его сленг — «Я уже там с разными людьми по этому поводу общался. И вот меня многие к тебе отправили». «А в чем дело-то?» — недоумеваю я. «Вот, понимаешь, бог есть или нету? Короче, ты подожди только сейчас что-то гнать. Вот у меня история, у меня сейчас бабло, 10 тон (10 тыс. долларов). И если ты мне сейчас докажешь, они твои конкретно. Только мне не надо книжки читать, пальцем показывать… как-то конкретно, чтобы я понял, есть он или нет». Я удивляюсь: «А зачем тебе это нужно?» Он говорит: «Во, чувак, а прикинь, а вдруг он есть… и что надо что-то тогда по-другому».
Эта, на первый взгляд, примитивная история кажется смешной. Но на самом деле побольше бы таких «идиотов». Это человек, который конкретно принес деньги, конкретно заинтересовавшись ответом на этот вопрос. Другие могут пространно рассуждать о высоких материях, но так и не сделают шага к познанию, есть ли нечто вообще.
— Возвращаясь к вопросу о героях, какой герой сейчас, на ваш взгляд, нужен? Какого героя ждет общество?
Общество «схавает» то, что ему предложат в качестве героя. Как это озвучат СМИ.
— Масс-медиа — главные виновники того, что происходит?
Ну, я бы не сказал, что главные виновники. Журналисты — сами жертвы, барахтающиеся в информационном потоке. Они, безусловно, виноваты. И родители их виноваты, потому что не те книжки предлагали им почитать…
— …книжек ведь не было…
— Правильное воспитание — это значит научить ребенка правильно есть ножом и вилкой или подготовить его к адекватному поведению в любой ситуации?
У меня есть хорошая формула, я все время вывожу формулы для внутреннего пользования. Одна из них — самая, на мой взгляд, удачная — звучит так: обычно бывает по-всякому. Есть такая традиция на Руси: каждый отец обязан воспитать сына-воина, не солдата, а именно воина. В старину был такой экзамен на взрослость: в 12 лет мальчика отводили весной в лес, и до следующей весны он должен был там организоваться, то есть жилище себе построить, силки поставить, на охоту ходить. Княжьи дети в первую очередь это делали.
Этимология слова «воспитание» — это питание, кормежка. Это не образование. Образование человека не может быть одноразовым действием. Иногда вопреки родителям человек становится человеком или вопреки родителям становится подонком. Навязчивое воспитание как раз приводит к отрицательному эффекту. Главное, не перебарщивать — это когда процесс становится процессом с явным вниманием. Можно воспитывать, не обращая внимания на ребенка, это тоже воспитание. Бесхарактерность — это один из самых ярких характеров. Отсутствие воспитания — это тоже способ воспитания. Это тоже система воспитания. Другое дело, к чему она приведет.
Есть разные педагогические системы. Ну, около 28 явных, это уже как педагог я рассказываю. Есть такие сложные модели, как у японцев: до 5 лет ребенок — бог, ему разрешается все: встать сюда, взять отсюда, разбить, пнуть, сесть кому угодно на шею, пописать в угол — все можно — он бог. С 5 до 10 лет он раб. Ему ничего нельзя. Его содержат в страшной строгости. А после 10 — он друг. Обсуждать, хороша или плоха такая система воспитания, мы не можем, потому что это не наша традиция.
— А вашим ученикам ведь не героизм нужен, а прежде всего осознание себя?
По-разному, одним нужен героизм, другим — осознание себя, третьим — инструкция по эксплуатации судьбы. Это как раз психология, философия, эзотерика, традиции. Эта некая систематизация, инвентаризация собственной жизни, возможность ее структурировать. Любой человек нуждается в таком тестировании на предмет завышенной самооценки или заниженной, на предмет пересмотра виртуальных взаимоотношений с миром.
— Искренность — это качество героя?
Это качество, норма. Например, у нас отдать жизнь за родных и близких — это же норма, даже у зверей норма. Вы представляете, мы в ранг героизма начали возводить пол. Я скоро на визитных карточках буду писать «мужчина». Причем у нас уже чуть ли не героизм — быть на телевидении и при этом оставаться как бы в своем поле.
Вот даже поговорка: если тебя ударили по правой щеке — подставь левую. Знаете, как в исконном ведическом тексте это написано? Если тебя ударили по правой щеке — подставь левую за то, что ты позволил себя ударить. Потом это кастрировали, и поговорка приобрела иной смысл. Это норма — заступиться за себя, за родных, а не героизм. А мы уже так далеко ушли от нормы, что любое нормальное проявление человека — подвиг.
Источник
